Смерть в Сингапуре [сборник] - Росс Томас

— Подумали, что собака бешеная? — догадался Паризи.

— Этим они потом оправдывались.

— И что произошло?

— Садовник забрал труп эрделя, увез в поместье и похоронил. Позвонил Уиздому и все рассказал. У Уиздома выдалась свободная пара недель, он поехал в Коннектикут и заглянул к мэру. Городские власти как раз собирались разбить новый парк. Уиздом заявил, что оплатит все расходы, если парк назовут Бонфорд Джентри в честь его давнего друга. Он даже предложил построить фонтан. Мэр принял все за чистую монету и не ждал никакого подвоха. Началось строительство, и Уиздом действительно платил за деревья, качели, клумбы, кусты. К месту установки фонтана подвели трубы, и ночью, перед открытием парка, Уиздом привез на грузовике фонтан, подключил к трубам, укрыл брезентом.

Парк открывали в субботу. Мэр произнес речь, полную слов благодарности Уиздому, а затем дернул за шнур. Брезент упал, одновременно пошла вода. По основанию фонтана тянулась надпись: Бонфорду Джентри, близкому другу и верному спутнику, 1954–1968. Сам фонтан являл собой восьмифутовую скульптуру Бонфорда Джентри, эрделя, застреленного по приказу мэра. Бонфорд Джентри стоял, задрав левую заднюю ногу, и писал водой.

— И что сделал мэр? — поинтересовался Паризи.

— Ничего.

— Он не вспомнил, что приказал застрелить собаку?

— Нет.

— Тогда он ничего не понял?

— Нет, что «дало повод Уиздому от души посмеяться.

— Да, пожалуй, таких историй в Ридерс дайджест не найдешь, — признал Паризи.

— Согласен, там пишут совсем о другом.

Покончив с мясом, мы заказали по бокалу бренди (два доллара каждый) и по чашечке кофе (75 центов). Паризи позаимствовал у меня еще одну сигарету, вставил в мундштук, прикурил от спички.

— Ладно, ты пригласил меня на обед не для того, чтобы рассказывать собачьи истории.

— Ты абсолютно прав.

— Тебе опять предложили стать посредником?

— Да.

— Где?

— В Вашингтоне. У вас есть какие-нибудь контакты с Вашингтоном?

— Никаких. Там заправляют черные, и мы оставили их в покое. В Балтиморе — другое дело. С Балтимором у нас самые тесные отношения.

— Я должен выкупить, вернуть владельцам некий предмет, украденный у них, в обмен на двести пятьдесят тысяч долларов. Воры, судя по всему, профессионалы. К тому же они уже убили одного парня, и я хочу знать наверняка, что они не строят аналогичных планов и в отношении меня.

Паризи сбросил воображаемую пылинку с лацкана своего двубортного пиджака с накладными карманами.

— Полтора месяца назад нам позвонили. Интересовались тобой.

— Кто?

— Какой-то тип, который сослался на другого, а тому номер дал третий, и так далее.

— Что он хотел узнать?

— Обычные вещи. Что ты за человек, можно ли тебе доверять. Я не придал этому никакого значения. Просто сказал, что у нас с тобой никаких дел не было, но мы знаем людей, которые обращались к тебе, и жалоб с их стороны не поступало.

— Давно он звонил?

Паризи уставился в потолок.

— По меньшей мере шесть недель назад. Может, и семь. Хочешь поговорить с человеком, который мне звонил?

— Да, — кивнул я. — Пожалуй, да.

— Но учти, что он последний в цепочке и, возможно, ничего не знает, кроме фамилии парня, который попросил его обратиться к нам.

— Понятно.

— Если хочешь, можешь сказать ему, что его фамилию ты узнал от меня.

— Благодарю.

— Запишешь?

Я достал листок и шаржовую ручку.

— Говори.

— Его зовут Эл Шиппо. Альберт Эл. Шиппо по телефонному справочнику.

— Чем он занимается?

Паризи пожал плечами.

— Крутится вокруг.

— Я позвоню ему.

— Не забудь упомянуть меня.

— Обязательно, — я дал знак официанту принести чек.

Пока я расплачивался, Паризи барабанил пальцами левой руки по столу.

— Вот что я тебе скажу…

— Что?

— Эта статуя писающей собаки. Я думаю, в воскресенье стоит съездить в Коннектикут и взглянуть на нее.

ГЛАВА 7

Следующим утром за несколько минут до одиннадцати я уже стоял в пыльной телефонной будке в вестибюле отеля Юбэнкс, неухоженного, рассыпающегося прямо на глазах.

За исключением портье, явно страдающего с похмелья, в вестибюле пребывал лишь тощий лысый старикашка лет семидесяти с гаком. Едва я вошел в будку, он с трудом поднялся с обшарпанной кушетки и засеменил ко мне.

— Долго вы будете говорить? Мне нужно позвонить доктору, а другой телефон не работает. Доктор должен прописать мне лекарство от радикулита. Прошлой ночью меня так скрутило…

Зазвонил телефон-автомат, я взял трубку, плотно прикрыл дверь, приветливо кивнув старичку, которого, возможно, скрючило от радикулита, а может, он просто хотел поболтать.

— Мистер Сент-Ив? — на этот раз мужской голос, глуховатый и нечеткий, словно мой собеседник говорил с полным ртом.

— Да.

— Старику, что стоит у будки, заплатили пять долларов, чтобы он передал вам конверт. В нем инструкции. Если вы четко их выполните, то получите щит, — и в трубке раздались гудки отбоя.

Я повернулся и глянул на старика, который кивал и радостно улыбался. Должно быть, он уже давно не приносил никакой пользы, а тут его попросили об услуге да еще заплатили пять долларов.

— Речь шла о вас? — спросил старик.

— Если вы имеете в виду конверт, то да.

— Они дали мне пять баксов[11] , чтобы я подержал его у себя до вашего прихода.

— Кто дал вам пять баксов?

— Подростки. Хиппи с длинными волосами и бусами. Они пришли вчера вечером, когда я смотрел телевизор. Кроме меня никого не было, так что они обратились ко мне. Пообещали дать мне пять долларов, если я передам конверт мужчине, который войдет в эту телефонную будку в одиннадцать утра.

— Давайте глянем на ваши денежки, — ответил я.

— Они дали мне пятерку и конверт. Я его не вскрывал. Вы из ФБР?

— Нет.

— Может, из ЦРУ?

Я решил не разочаровывать его.

— Из министерства финансов.

— Инспектор, да? — он огляделся, чтобы убедиться, что нас не подслушивают.

Но портье сидел за стойкой, положив голову на руки, занятый лишь собственным похмельем.

— Конверт у вас?

— Во сколько вы его цените?

— Еще в пятерку. Я бы дал больше, но в Вашингтоне срезали дорожные расходы.

— Новая администрация?

— Именно она.

Он сунул руку во внутренний карман бесформенного пиджака и выудил конверт. Я потянулся к нему, но старик отвел руку.

— Вы что-то говорили насчет пяти баксов.

— Вы совершенно правы.

Я достал бумажник, из него — пятерку и протянул старику. Он отдал мне конверт.

— Я его не вскрывал, — повторил старик. — Хотелось, конечно, но я устоял.

— Я доложу об этом шефу.

— А, дерьмо, — и старик двинулся к кушетке, стоявшей рядом с телевизором, из которого доносились радостные вопли и заливистый смех.

Конверт я вскрыл, лишь вернувшись в Аделфи. Вытащил листок бумаги с несколькими строчками, напечатанными на пишущей машинке. Пять предложений. Все в повелительном наклонении:

«К четвергу приготовь 250.000 купюрами по десять и двадцать долларов. Поезжай в мотель Говард Джонсон на Джерси Тернпайк. Зарегистрируйся до шести часов. Никаких контактов с полицией. Жди получения дальнейших инструкций.»

Я решил, что щит украли все-таки профессионалы. Мотели весьма популярны в посредническом деле. Они удобны и для совершения обмена, и для наблюдения за тем, как посредник следует полученным указаниям. Дважды мне приходилось действовать по одной схеме: приезжаешь в мотель с деньгами, ставишь автомобиль у дверей одной кабинки, сам идешь в другую, ждешь там предписанное число минут и уходишь, оставляя деньги в стенном шкафу, а дверь — незапертой. Садишься в машину и обнаруживаешь под сиденьем искомое. В обоих случаях это были драгоценности. Сидишь пять минут в машине, чтобы воры смогли убедиться, что и они получили требуемую сумму денег, то ли в чемодане, то ли в дорожной сумке, а потом уезжаешь, чтобы возвратить драгоценности их владельцу. Воры тем временем отправляются по своим делам, обычно на юг, чтобы прокутить добычу в Майями, Сан-Хуане или Билокси.

Анонимность, окружающая мотели, в особенности маленькие, куда любят заскакивать на часок-другой парочки, исключительно благоприятствуют такого рода обменам. Вор может приехать на день или два раньше с тем, чтобы убедиться, что в остальных номерах не проживает полиция. Для посредника преимущество таких мотелей заключается в том, что он может незамедлительно добраться до телефона, если ничего не найдет под передним сиденьем. И последнее. Вор и посредник не вступают в прямой контакт, что очень важно для вора, если, конечно, ему попадается не столь осторожный посредник, как я.